– С тобой все в порядке? – схватил он сестру за плечи, едва та успела войти.
– Да. – Ее нижняя губа дрожала, а глаза тревожно блестели, противореча словам.
– Но что-то все-таки случилось? – спросил Филипп, охваченный страшным предчувствием.
– Да, к сожалению. Отец ничего не сообщал тебе сегодня утром?
– Нет. – Филипп вопросительно взглянул на Бакари, но тот отрицательно потряс головой.
– Наверное, он решил, что ты уже уехал на склад. А я заехала по дороге, надеясь, что еще застану тебя. На папу напали вчера вечером, когда он возвращался из клуба.
Пальцы Филиппа еще сильнее сжались на ее плечах. Усилием воли он пытался подавить подступившую панику и гнев.
– Он сильно пострадал?
– Рука сломана. Доктор вправил кость, но боль не проходит. А еще у него шишка на затылке размером с яйцо. Отец пишет, что, когда он выходил из клуба, кто-то напал на него сзади. Он помнит только, что получил удар по голове, а очнулся уже на диване в клубе, когда его осматривал доктор. Джентльмен, выходивший из клуба, нашел его лежащим на тротуаре. – У Кэтрин задрожал подбородок, и она несколько раз быстро моргнула. – В его состоянии он мог и не выжить после такого.
Филипп взглянул на Эндрю, который с мрачным лицом сжимал кулаки. Бакари и Эдвард тоже стали очень серьезными.
– Это не все, к сожалению, – сказала Кэтрин, и все опять повернулись к ней. – Этой ночью кто-то залез в мою спальню.
Филипп похолодел и несколько секунд не мог сказать ни слова, охваченный жгучей яростью. Кэтрин заговорила снова:
– Я проснулась от какого-то шума на балконе. Сначала я подумала, что это ветер, а потом увидела черную фигуру, пробирающуюся в комнату.
– И как ты поступила? – Филипп пытался справиться с бессильным гневом на негодяя, который мстил ему таким подлым способом. «Если тебе нужен я, приходи ко мне, трусливый ублюдок!»
– Я вскочила с кровати, схватила кочергу и ударила его изо всей силы. Было темно, и я не знаю, куда попала. Кажется, я угодила ему по плечу. Я опять замахнулась, но он убежал. Спрыгнул с балкона в сад и скрылся в кустах. – Кэтрин положила ладонь на щеку Филиппа. – Не волнуйся так, милый. Со мной все в порядке. Правда!
Несмотря на драматизм ситуации, Филипп не мог не улыбнуться:
– Смелая девочка! Треснула его кочергой? Ты всегда была вспыльчивой.
Кэтрин неуверенно засмеялась:
– В тот момент – да. Но через пару минут я уже дрожала от страха и – должна признаться – расплакалась. Я все время думала о том, что случилось бы, если бы я не проснулась.
Она вздрогнула, и Филипп привлек сестру к себе и поцеловал в лоб.
– Даже самые смелые воины иногда плачут после битвы.
– С вами действительно все в порядке, леди Бикли? – взволнованно спросил Эндрю.
– Да, я... – ответила Кэтрин, обернувшись к нему. – Господи! А что с вашим лицом? – Она смотрела на Эндрю с удивлением и участием.
– Эндрю тоже подвергся нападению вчера вечером, – объяснил Филипп.
Он коротко рассказал сестре о последних событиях и о записках с угрозами. Не успел он закончить, как вновь раздался стук в дверь. Бакари открыл ее и передал хозяину записку. Филипп торопливо прочитал несколько строчек, и на его лице появилось облегчение.
– Это от Мередит. Она пишет, что зайдет ко мне сегодня утром, – он вытащил из кармана часы и взглянул на циферблат, – ровно через час. Ее привезет Годдард, значит, она будет в безопасности. Хорошо. – Он повернулся к Эндрю, Эдварду и Бакари: – Сейчас мы с Кэтрин поедем к отцу. Я хочу убедиться, что его дом под надежной охраной и что сам он в безопасности. А вы втроем отправляйтесь на склад и проверьте оставшиеся ящики. Заодно и присмотрите за ними. Я присоединюсь к вам, после того как встречусь с Мередит. Когда закончим с этими ящиками, пойдем в порт и будем ждать там прибытия «Морского ворона».
– «Морского ворона»? – переспросил Эдвард.
– Да, мне сообщили, что он встанет к причалу сегодня вечером. Вы трое возьмите мой экипаж.
– А ты как доберешься? – спросил Эндрю.
– До дома отца мы доедем в коляске Кэтрин, а потом я найму кеб. – Взяв трость с бронзовой подставки, Филипп вышел на улицу. – Будьте настороже, – предупредил он друзей и вслед за сестрой забрался в коляску.
Особняк отца был недалеко, и они быстро добрались до него. Всю дорогу Филипп крепко сжимал локоть сестры и мысленно благодарил Бога за то, что она жива и здорова.
Кэтрин сразу же прошла на второй этаж в спальню отца, а Филипп задержался в прихожей, чтобы поговорить с дворецким.
– Скажите слугам, что никто, кроме меня, не должен входить в этот дом, Эванс. И еще я хочу, чтобы леди Бикли и отец никуда не выходили.
– Вы думаете, что им что-то угрожает, милорд? – спросил Эванс, бледнея.
– Нет, Эванс. Я не думаю, а знаю. – Он коротко рассказал дворецкому о предыдущих нападениях и о человеке, проникшем ночью в спальню Кэтрин.
Эванс решительно расправил плечи:
– Будьте спокойны, милорд. Я не допущу, чтобы что-нибудь случилось с вашим отцом или сестрою.
– Я знаю, Эванс. А сейчас мне надо повидаться с отцом. – Дворецкий собрался сопровождать его. – Я знаю дорогу, Эванс. Лучше поскорее поговорите со слугами и не оставляйте входную дверь без присмотра.
– Да, милорд.
Филипп поднялся по лестнице, прошел по коридору и постучался в дверь спальни герцога. Приглушенный голос попросил его войти. По темно-синему пушистому ковру Филипп подошел к кровати. Кэтрин сидела рядом с ней в кресле и держала отца за руку.
У Филиппа сжалось сердце, когда он увидел забинтованную голову и гипсовую повязку на руке герцога. Лицо отца было бледным и осунулось от боли, но, увидев сына, он слабо улыбнулся.
– Рад видеть тебя, Филипп.
– И я рад видеть тебя, отец. Как ты себя чувствуешь?
– Слегка потрепанным, надо признаться, но доктор уверяет, что все скоро заживет. – Он поморщился. – Чертовски непочтительный тип. Сказал, что мне повезло, потому что у меня очень твердая голова. Я спросил, помнит ли он, с кем разговаривает, а он имел наглость подмигнуть мне и повторить: «У вас очень твердая голова, милорд». Представляете, что он себе позволяет? Он считает, что, если мы знаем друг друга с детства, он может не соблюдать приличий. Ну ладно, я пообещал ему, что, как только встану на ноги, задам ему головомойку и еще разобью в пух и прах в шахматы.
У Филиппа стоял комок в горле. Несмотря на боль, отец мужественно старался казаться веселым, чтобы не огорчать его и Кэтрин, и от этого делалось еще грустнее. Он с трудом выдавил улыбку и тоже постарался говорить беззаботно:
– Держу пари, доктор Гиббинс ответил, что будет ждать этого с нетерпением.
